Оксана Сергеева ПМР Мой сайт

Г-жа Простакова (оттаскивает сына от окна, осматривая кафтан на Митрофане).

Ну-ка, покажись! Кафтан весь испорчен. Еремеевна, веди сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.) Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка, друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. (даёт ему петушка сахарного на палочке). Позови сюда отца.
Митрофан отходит. Входят Еремееевна и Тришка.

Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое, растет; другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправдаешься?
Тришка. Да ведь я, сударыня, учился самоучкой. Я тогда же вам докладывал: ну, да извольте отдавать портному.
Г-жа Простакова. Так разве необходимо надобно быть портным, чтобы уметь сшить кафтан хорошенько. Экое скотское рассуждение!
Тришка. Да вить портной-то учился, сударыня, а я нет.
Г-жа Простакова. Ища он же и спорит. Портной учился у другого, другой у третьего, да первой-то портной у кого же учился? Говори, скот! (даёт ему оплеуху).
Тришка. Да первоет портной, может быть, шил хуже и моего.
Митрофан (вбегает) Звал батюшку. Изволил сказать: тотчас.
Г-жа Простакова. Так поди же вытащи его, коли добром не дозовешься.
Митрофан. Да вот и батюшка.
Те же и Простаков.
Г-жа Простакова. Что, что ты от меня прятаться изволишь? Вот, сударь, до чего я дожила
с твоим потворством. Какова сыну обновка к дядину сговору? Каков кафтанец Тришка
сшить изволил?
Простаков (от робости запинаясь). Ме... мешковат немного?
Г-жа Простакова. Сам ты мешковат, умная голова.
Простаков. Да я думал, матушка, что тебе так кажется.
Г-жа Простакова. А ты сам разве ослеп?
Простаков. При твоих глазах мои ничего не видят.
Г-жа Простакова. Вот каким муженьком наградил меня господь: не разобрать, что широко, что узко.
Простаков. В этом я тебе, матушка, и верил и верю.
Г-жа Простакова. Так верь же и тому, что я холопям потакать не намерена!.. Поди, сударь, и теперь же накажи...

Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прощу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?

Г-жа Простакова. Да вот, братец, на твои глаза пошлюсь -

Митрофанушка, подойди сюда. Мешковат ли этот кафтан?

Скотинин. Нет.
Простаков. Да я и сам уже вижу, матушка, что он узок.

Скотинин. Я и этого не вижу. Кафтанец, брат, сшит изряднёхонько.
Г-жа Простакова (Тришке). Выйди вон, скот.
Тришка уходит.
Г-жа Простакова (Еремеевне.) Поди ж, Еремеевна, дай позавтракать робенку. Вить, я чаю, скоро и учители придут.
Еремеевна. Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил.
Г-жа Простакова. Так тебе жаль шестой, бестия? Вот какое усердие! Изволь смотреть.

Еремеевна. Да во здравие, матушка. Я вить сказала это для Митрофана же Терентьевича. Протосковал до самого_утра.
Митрофанушка лёг на диван.
Г-жа Простакова. Ах, Мати Божия! Что с тобою сделалось, Митрофанушка?
Митрофан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.
Скотитнин. Да видно, поужинал ты плотно.
Митрофан. А я почти и вовсе не ужинал.
Простаков. Помнится, друг мой, ты что-то скушать изволил.
Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых пирогов, не помню, пять, не помню, шесть.
Еремеевна. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.
Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.
Г-жа Простакова. Какая ж дрянь, Митрофанушка?
Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.
Г-жа Простакова. Как же это?
Митрофан. Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.
Простаков (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку!
Митрофан (разнежасъ). Так мне и жаль стало…
Г-жа Простакова (с досадою). Кого, Митрофанушка?
Митрофан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.
Г-жа Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! (сын нехотя подошёл, положил голову ей на колени). Вот сынок, одно мое утешение.
Скотинин. Ну, Митрофанушка, ты, я вижу, матушкин сынок, а не батюшкин!

Простаков. По крайней мере я люблю его, как надлежит родителю, то-то умное дитя, то-то разумное, забавник, затейник; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.

Только теперь забавник наш стоит что-то нахмурясь.
Г-жа Простакова. Уж не послать ли за доктором в город?
Митрофан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздоровлю. Побегу-тка теперь на голубятню, так авось-либо...

Г-жа Простакова. Так авось-либо господь милостив. Поди, порезвись, Митрофанушка.
Митрофан с Еремеевною отходят.

Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?

Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?

Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.

Простаков. Так по соседству ее деревеньки?

Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.

Г-жа Простакова. До чего же, братец?

Скотинин. Страсть, как люблю свиней, сестрица!

Г-жа Простакова (Софье). Что так весела, матушка? Чему обрадовалась?

Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка мой, о котором столь долго мы ничего не знали, на сих днях в Москву приехал. Вот, письмо от него получила!

Г-жа Простакова (испугавшись, с злобою). Как! Стародум, твой дядюшка, жив?! Или ты изволишь затевать, что он воскрес?!

Софья. Да он никогда и не умирал.

Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, и, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.

Скотинин. Сестра, ну да коли он не умирал?

Простаков. Избави Боже, коли он не умирал!

Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты меня путаешь? Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.) Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амурное! Вот до чего дожили. К деушкам письма пишут! деушки грамоте умеют!

Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее быть не может.

Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря Бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому. (К мужу.) Читай.

Простаков (долго смотря). Мудрено.

Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно, воспитывали, как красную девицу. Братец, прочти, потрудись.

Скотинин. Я? Я отроду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой скуки.

Софья. Позвольте мне прочесть.

Г-жа Простакова. О матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю...

Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Чем хуже других наш Митрофанушка? Ба! Да вот кстати, и дорогой наш постоялец пожаловал.

Г-жа Простакова. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата моего.

Правдин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.

Скотинин. Хорошо, государь мой! А откуда родом? Где деревеньки?

Правдин. Я родился в Москве, а деревни мои в здешнем краю.

Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, в деревеньках ваших водятся ли свинки?

Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу, сироту. А к ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.

Правдин. Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писаны.

Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.

Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. И могу служить примером, что трудами и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами нажил я десять тысяч рублей доходу...»

Все по очереди: Десять тысяч!

Правдин (читает). «...которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею...»

Г-жа Простакова. Тебя наследницею! Простаков. Софью наследницею!

Скотинин. Ее наследницею!

Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. А я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То-то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит!

Скотинин (протянув руку). Ну, сестрица, скорей же по рукам.

Г-жа Простакова (тихо Скотинину). Постой, братец. Сперва надобно спросить ее, хочет ли еще она за тебя вытти?

Скотинин. Как! Что за вопрос! Неужто ты ей докладываться станешь?

Правдин. Позволите ли письмо дочитать?

Скотинин. А на что? Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч не дочитаешься.

Г-жа Простакова (к Софье). Софьюшка, душа моя! пойдем ко мне в спальню. Мне крайняя нужда с тобой поговорить. (Увела Софью.)

Скотинин. Ба! так я вижу, что сегодни сговору-то вряд и быть ли. (Уходят)
Лай собаки, крики Митрофана, вбегает, за ним – Еремеевна.
Еремеевна. Да поучись хоть немножечко.
Митрофан. Ну, еще слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему!

(Входит Простакова, он к маме на диванчик)
Г-жа Простакова. Одна моя забота, одна моя отрада — Митрофанушка. Мой век проходит. Его готовлю в люди. Авось-либо господь милостив, и счастье на роду ему написано... Ну, так теперь хотя по-русски прочти зады, Митрофанушка.
Митрофан. Да, зады, как не так.
Г-жа Простакова. Век живи, век учись, друг мой сердешный! Такое дело.
Митрофан. Как не такое! Пойдет на ум ученье. (залез под стол)
Г-жа Простакова. Что? Что такое? (испугавшись). Что, что ты хочешь делать? Опомнись, душенька!
Митрофан. Вить здесь и река близко. Нырну, так поминай, как звали.
Г-жа Простакова (вне себя). Уморил! Уморил! Бог с тобой!
Еремеевна. Все дядюшка напугал. Чуть было в волоски ему не вцепился. А ни за что... ни про что...
Г-жа Простакова (в злобе). Ну...
Еремеевна. Пристал к нему: хочешь ли жениться?..
Г-жа Простакова. Ну...
Еремеевна. Дитя не потаил, уж давно-де, дядюшка, охота берет. Как он остервенится, моя матушка, как вскинется!..
Г-жа Простакова (дрожа). Ну, а ты, бестия, остолбенела, а ты не впилась братцу в харю, а ты не раздернула ему рыла по уши...
Еремеевна. Приняла было! Ох, приняла, да...
Г-жа Простакова. Да... да что... не твое дитя, бестия! По тебе ребенка хоть убей до смерти.
Еремеевна. Ах, создатель, спаси и помилуй! Да кабы братец в ту ж минуту отойти не изволил, то б я с ним поломалась!
Г-жа Простакова. Все вы, бестии, усердны на одних словах, а не на деле...
Еремеевна (заплакав). Я не усердна нам, матушка! Уж как больше служить, не знаешь...
рада бы не токмо что... живота не жалеешь... а все не угодно.
Г-жа Простакова. Ты ж еще, ведьма, и разревелась. (К Митрофану.) Пойдем со мною,
Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться!
Еремеевна (в слезах). Нелегкая меня не приберет! Столько лет служу, а милость все та же...
Входят учителя. Еремеевна ушла. Митрофан прячется за диван.
Г-жа Простакова (увидя учителей). Вот и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою не имеет. Своё дитя хвалить дурно, а куда как счастлива будет та, которую приведет Бог быть его женою… (пошла искать сына)
Цыфиркин. За неволю призадумаешься... Дал мне бог ученичка, боярского сынка. Бьюсь с ним третий год: трех перечесть не умеет. По сей час, кроме задов, новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.

Г-жа Простакова. (достала сына из-за дивана, отряхивает). Пока, друг мой, ты хоть для виду поучись, Митрофанушка.
Митрофан. Ну! А там что?
Г-жа Простакова. А там и женисся.
Митрофан. Слушай, матушка. Я те потешу. Поучусь; только чтоб это был последний раз
Г-жа Простакова. Придет час воли Божией!
Митрофан. Час моей воли пришел. Не хочу учиться, хочу жениться!.. (увидел взгляд матушки). Вот я сел.
Г-жа Простакова. А я тут же присяду. (раскладывает пасьянс за столом).
Митрофан (учителю). Ну! Давай доску! Задавай, что писать.
Цыфиркин. Ваше благородие, завсегда без дела лаяться изволите.
Г-жа Простакова. Ах, господи боже мой! Уж ребенок не смей и избранить!
Уж и разгневался!
Цыфиркин. За что разгневаться, ваше благородно? У нас российская пословица: собака
лает, ветер носит.
Митрофан. Задавай же зады, поворачивайся.
Цыфиркин. Всё зады, ваше благородие. Вить с задами-то век назади останесся.
Г-жа Простакова. Не твое дело! Мне очень мило, что Митрофанушка вперед шагать не любит. С его умом, да залететь далеко, да и Боже избави!
Цыфиркин. Задача. Изволил ты, на приклад, идти по дороге со мною. Ну, хоть возьмем с собою Тришку. Нашли мы трое...
Митрофан (пишет). Трое.
Цыфиркин. На дороге, на приклад же, триста рублев.
Митрофан (пишет). Триста.
Цыфиркин. Дошло дело до дележа. Смекни-тко, по чему на брата?
Митрофан (вычисляя, шепчет). Единожды три — три. Единожды ноль — ноль.
Единожды ноль — ноль.
Г-жа Простакова. Что, что до дележа?
Митрофан. Вишь, триста рублев, что нашли, троим разделить.
Г-жа Простакова. Врет он, друг мой сердечный! Нашел деньги, ни с кем не делись. Все
себе возьми, Митрофанушка. Не учись этой дурацкой науке.
Митрофан. Слышь, задавай другую.
Цыфиркин. Пиши, ваше благородие. За ученье жалуете мне в год десять рублев.
Митрофан. Десять.
Цыфиркин. Теперь, правда, не за что, а кабы ты, барин, что-нибудь у меня перенял, не грех бы тогда было и еще прибавить десять.
Митрофан (пишет). Ну, ну, десять.
Цыфиркин. Сколько ж бы на год?
Митрофан (вычисляя, шепчет). Нуль да нуль — нуль. Один да один... (Задумался.}
Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю; да и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а все, вижу, пустота. Денег нет — что считать? Деньги есть — сочтем и без вас хорошохонько.
Митрофан. Небось, брат. Матушка тут сама не ошибется. Ступай-ка ты теперь, проучи вчерашнее.
Кутейкин (открывает часослов, Митрофан берет указку). Начнем благословясь. За мною, со вниманием. «Аз же есмь червь...»
Митрофан. «Аз же семь червь...»
Кутейкин (учебным голосом). «А не человек».
Митрофан (так же). «А не человек».
Г-жа Простакова. Митрофанушка, друг мой, коли ученье так опасно для твоей
головушки, так по мне перестань.
Митрофан. А по мне и подавно.
Кутейкин (затворяя часослов}. Конец и Богу слава. (Уходят)

Еремеевна приносит Митрофану стакан молока и булку, тот садится за стол есть.

Входит Простаков.
Г-жа Простакова (сыну). Всё ль с тобою, друг мой?
Митрофан. Ну, да уж не заботься.
Простаков. Любопытен бы я был послушать, чему учитель-то его выучил.
Г-жа Простакова. Всем наукам! Всему, чему изволишь.
Простаков (Митрофану). Чему ж бы, например?
Митрофан (подает ему книгу). Вот, грамматике.
Простаков (взяв книгу). Вижу. Это грамматика. Что ж ты в ней знаешь?
Митрофан. Много. Существительна да прилагателъна...
Простаков. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?
Митрофан. Дверь, котора дверь?
Простаков. Котора дверь! Вот эта.
Митрофан. Эта? Прилагательна.
Простаков. Почему же?
Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.
Г-жа Простакова. Что, каково?
Простаков. Нельзя лучше. В грамматике он силен. А учились и географии?
Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?
Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.
Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать.
Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.
Г-жа Простакова . Как он назвал науку-то?
Еремеевна. География.
Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
Митрофан. Да что такое! Господи Боже мой! Пристали с ножом к горлу.
Г-жа Простакова (Простакову). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая
это наука-то, он ее и расскажет.
Простаков. Описание земли.
Г-жа Простакова . А к чему бы это служило на первый случай?
Простаков. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.
Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Без наук люди живут и жили. Простаков уходит.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!
Митрофан. Да отвяжись, матушка, вот навязалась... (уходит. За ним – Еремеевна)